Дело жизни дизайнера интерьеров Вадима Кондрашева и подводника Игоря Курдина

Максим Спиридонов: Добрый день! Меня зовут Максим Спиридонов, и вы слушаете программу «Дело жизни». В эфире 11-й выпуск программы и сегодня мы продолжим героическую линию, которую начали в прошлый раз, говоря о работе и жизни с телохранителем. Это интервью, кстати, по мнению всей нашей команды стало лучшим за историю “Дела жизни”, и если вы еще не слышали его, обязательно сделайте скачайте. Ну а сегодня гостями ток-шоу станут моряк-подводник Игорь Курдин и - не будем забывать о прекрасном - дизайнер интерьеров Вадим Кондрашев.

Начнем с разговора о профессии дизайнера, подробности как всегда у моей соведущей Ольги Зацепиной. Здравствуй!

Ольга Зацепина: Привет, Максим! Если строитель возводит дом, то дизайнер интерьера наделяет его индивидуальным характером. Человек, специализирующийся на оформлении внутреннего пространства помещения, начинает работу с выбора общего стиля, а затем разрабатывает 3D- визуализацию дизайн-проекта. После его согласования наступает черед закупки стройматериалов, мебели и предметов декора. Все работы по созданию интерьера проводятся под строгим авторским надзором дизайнера. В качестве успешного кандидата на эту должность работодатели хотят видеть специалиста с профильным высшим образованием, то есть архитектура или дизайн, со знанием современных тенденций оформления интерьера и рынка строительно-отделочных материалов. Понадобятся навыки рисования от руки и в графических редакторах, а также опыт от 3 лет. В среднем заработная плата дизайнера интерьеров в Москве составляет 50 000 руб., в Санкт-Петербурге – 40 000 руб. в месяц, в Новосибирске и Екатеринбурге – порядка 30 000 руб. Дизайнеры интерьеров на рынке труда – это, главным образом, молодежь до 30 лет, она составляет 68% от всех соискателей. Высшее образование есть у 3 из 5 дизайнеров. Обустройство внутреннего пространства – женская стихия; только один из пяти дизайнеров интерьера принадлежит к сильной половине человечества.

МС: Наш первый гость - дизайнер интерьеров Вадим Кондрашев. Он начинал с реставрационного образования, затем окончил Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, после чего работал в галерее дизайна. В 2006 году организовал собственное архитектурное бюро Archi-do, специализирующееся на проектировании частных и общественных пространств, арт-консультировании и консалтинге при покупке недвижимости. Вадиму 37 лет, он не женат, живет и работает в Санкт-Петербурге. Вадим, приветствую!

Вадим Кондрашев: Добрый день!

МС: Что привело вас в профессию?

ВК: Ну, на самом деле, это, нельзя сказать, что что-то привело, потому что с юности рисовал, была художественная школа, было среднее художественное образование, собственно говоря, все время был в искусстве в изобразительном. И, наверное, уже при поступлении в ВУЗ в общем-то определился, что из всех изобразительных искусств, направлений, все-таки интереснее всего архитектура, потому что на тот момент, наверное, было самым непонятным. Архитектуру меньше всего знал, поэтому туда и пошел. Сейчас понимаю, что абсолютно не ошибся, потому что с каждым годом все больше и больше увлекает это.

МС: А почему, кстати говоря, вы, закончив как архитектор, занимаетесь дизайном интерьеров, а не более широко? Не строите дома, не проектируете какие-то там особняки?

ВК: Ну, действительно, вы правы, у меня сейчас нет таких проектов, как поселки или многоквартирные дома, но есть частные, частные загородные дома. И уже, в общем-то, у студии около 4-х построенных проектов, 2 сейчас в проекте, вот, поэтому в общем-то...

МС: То есть дизайн интерьеров — это несколько более массовое, может, занятие?

ВК: Дизайн интерьеров, просто так исторически сложилось, что до этого тоже моя, там, практика в галерее дизайна больше все-таки была связана с интерьерами. Причем, там, по масштабу некоторые интерьеры превышали, там, частные дома, квартиры, в центре, многоуровневые, и так далее.

МС: По масштабу имеется в виду по объему вложений?

ВК: По площади.

МС: По площади. В среде строителей, понятное дело, превалируют мужчины, а в профессии дизайнеров интерьеров и архитекторов больше мужчин или женщин?

ВК: Среди архитекторов больше мужчин, а дизайн интерьера, здесь, наверное, когда смежная профессия с декорированием, тогда здесь, конечно, девочки появляются. Мужчинам вообще, интереснее изменить вообще структуру помещения, здания, то есть коснуться стен, каких-то масштабных перепланировок...

МС: Мужчинам вообще интересно в любой профессии мир попытаться изменить, а не как-то иначе!

ВК: Да, абсолютно верно! На самом деле, бывают абсолютно радикальные решения и по интерьерам, потому что сейчас в новом строительстве, вот монолитный железобетон, <там> сетка колонн, то она очень абстрактна, потому что стены возводятся с нуля, то есть из этих колонн можно сделать все что угодно. Круглые стены, прямоугольные, какие хотите. То есть это, в общем-то, пустое пространство с сеткой колонн, и делай там, что хочешь.

МС: Как строится, вообще, работа ваша с клиентом? Он приходит, говорит: «Сделайте мне красиво»?

ВК: Это вообще самый сложный момент, потому что этот первый контакт, он в общем-то, является фундаментом для последующего общения. И поэтому здесь вот мы пользуемся как многие европейские студии таким анализом архитектурным. Когда мы, прежде чем что-то предлагать, в общем-то досконально изучаем личность клиента, общаемся с ним, стараемся понять все его, там, представления о прекрасном какие-то интуитивные, о том, что он хочет, какую стилистику, и образы какие-то. И причем, иногда это могут быть абсолютно разные какие-то предпосылки, там, от кинофильмов до, не знаю, пристрастий супруги в одежде.

МС: А какие-то можете вспомнить интересные яркие примеры, те же самые кинофильмы? Такую стилизацию под кинофильмы, как я понял?

ВК: Ну, вот наш последний, такой, на самом деле достаточно известный проект, который получил британскую награду SBID, — это московский офис известной компании, которая занимается 4G-интернетом. И вот там все начиналось с того, что клиент предложил посмотреть фильм «Остров» с Эваном Макгрегором.

МС: Ага, интересно! А вот вы сказали о том, что вы отталкиваетесь от чувства прекрасного клиента. Мне кажется, это довольно тонкая тема, поскольку чувство прекрасного у большинства клиентов, как мне кажется, не на очень высоком уровне. Или я ошибаюсь?

ВК: Здесь 50/50. Вот это, действительно, вы абсолютно правы — это очень тонкая грань. Потому что, более того, если клиент, что называется, перспективный, с ним интересно работать, то он же, на самом деле, сам же еще и обучается. У него развивается вкус, он начинает сам копаться в архитектуре. Иной раз, когда уже, там, делаешь несколько проектов, то бывают такие случаи, когда он сам к тебе приходит с архитектурным альбомом, показывает и говорит: «Смотри, что я нарыл»! Или купил, там, в какой-то из своих командировок или поездок, и начинается такое взаимное дополнение. Это такой идеальный случай.

На самом деле, у нас даже есть принцип или слоган в работе с клиентами, что мы помогаем самовыражаться клиенту через архитектуру. То есть больше не наши какие-то самовыражения, а такая площадка для игры в архитектуру, в том числе — клиент на равных.

МС: То есть идеальный проект архитектурный или по дизайну интерьеров — это такое сотворчество клиента и дизайнера?

ВК: Абсолютно верно.

МС: Ага, ну, а как быть с теми, кто приходит и говорит: «Хочу золотые картины». Или там... удается ли в беседе человека, приходящего с ужасно аляповатыми предложениями или жуткими с точки зрения визуальной культуры, как-то переубедить?

ВК: Ну, здесь это очень сложно, и могу сказать, что, к сожалению, бывают случаи, когда приходится после первых нескольких встреч расставаться по объективным причинам. Причем, здесь я думаю, это обоюдное решение. И если есть какие-то радикальные расхождения, то это понятно, что сложно делать....

МС: А как часто отказываетесь вы от того, чтобы работать с клиентом?

ВК: Последнее время, когда уже есть имя у бюро, то это все реже и реже становится. И любой понимает, что если кто-то в какой-то области преуспел, то не нужно этого человека... заставлять играть на барабане.

МС: Понятно. В каком случае, и откровенно говоря, с какого бюджета стоит обращаться человеку за дизайном собственной квартиры, ну, или собственного дома?

ВК: Интерьеры, как правило, от 150 метров, они, действительно, в общем-то интересны и бюро, и комфортно себя будет чувствовать клиент, потому что это действительно площадь, с которой сложно справиться самостоятельно.

МС: Ну, этот критерий, 150 метров понятен, а бюджет примерный?

ВК: Ну, можно из расчета строительство и отделка — это примерно порядка 2 000 евро за метр.

МС: Понятно. Это включает сюда и мебель?

ВК: Да, отделка — это 1 000 евро за метр вместе с мебелью, и общие строительные работы с материалами тоже где-то около 1 000.

МС: А могли бы дать какие-то рекомендации для тех, кто живет в обычных квартирах, одна-, двух-, хорошо, трехкомнатных, и не способен, ну, технически и по финансовым соображениям привлечь такого специалиста как вы? Как им обустроить дизайн квартиры?

ВК: Я думаю, что здесь может быть два пути. Первый путь — это, вообще, существует масса литературы, и может быть, даже обратиться к европейским источникам, к тем странам, где малогабаритное жилье является нормой. То есть это скандинавские страны: Финляндия, Швеция, Бельгия, Голландия. Там масса есть небольших издательств или интернет каких-то издательств, где как раз можно посмотреть, как выглядят небольшие квартиры. И, конечно, не применять те приемы, которые, скажем, рассчитаны на дворцы или высоту потолков, там, 4 метра, потому что, я могу сказать, что поначалу для российского заказчика было искушение сделать у себя дома Эрмитаж или какой-то музей — то, что они недополучили в детстве, восполнить этот комплекс за счет уже, там, личного финансирования.

Я могу сказать, что несмотря, там, на всю там высокопарность каких-то фраз, я очень люблю «Икею», посещение «Икеи» может дать много правильных ответов на формирование пространства, на его рациональное использование, на колористику интерьера. И в этом отношении «Икея» является таким проводником из мира высокой моды, высокого дизайна, для, в общем-то общественных масс. И «Икея» этого никогда не скрывала, она всегда смотрит, на самые продвинутые решения и старается их таким образом адаптировать, чтобы это было доступно для людей.

МС: Ну и напоследок: как развить у себя чувство прекрасного, кроме походов в «Икею»?

ВК: На самом деле, чувство прекрасного нужно воспитывать именно настоящими прекрасными вещами. Нужно ходить в музей, не нужно ходить в какие-то моллы, потому что это все вторично. Первичное прекрасное — это музеи. Путешествовать нужно, безусловно, то есть первое правило вообще любого архитектора — это нужно путешествовать, смотреть, развивать зрительную память. Если вы путешествуете, уделяйте свое время не только программам каких-то турбюро, но и пытайтесь найти какие-то интересные районы в городе, здания исторические, архитектурные памятники, в общем-то, это все и будет откладывать багаж. За один день это, однозначно, не сделать. Вот. Я считаю, что это одновременно и знания, и удовольствие большое.

МС: Хорошо, спасибо вам большое за беседу! И всего доброго!

ВК: Спасибо большое, до свидания.

МС: В середине выпуска по традиции - новости из жизни работников и работодателей. Поговорим о том, будут ли увольнять митингующих прогульщиков и дождутся ли соотечественники повышения зарплат.

ОЗ: Более четверти российских работодателей, а именно 28%, планируют провести индексацию заработных плат работников в ближайшее время. В свою очередь 41% компаний не планирует повышать зарплаты сотрудников. Надо отметить, что в июне нынешнего года компаний, не собиравшихся проводить индексацию, было заметно больше – 53%. По всей вероятности, играет свою роль и приближение нового года, ведь многие традиционно повышают зарплаты именно в этот период.

После выборов в Госдуму российские работодатели столкнулись с новой проблемой: считать ли задержание на митинге уважительной причиной для прогула? В некоторых компаниях персонал даже заранее предупреждали о возможных последствиях политической активности. В статье 81 Трудового кодекса говорится, что прогулом является отсутствие на рабочем месте без уважительных причин в течение четырех часов подряд. Причем воля человека, отсутствующего на работе должна быть направлена именно на то, чтобы не присутствовать на работе. Если же его задержали на митинге, желания прогуливать работу не было, было желание посетить митинг, а какие последствия наступили, к трудовым отношениям касательства не имеет. Но поскольку напрямую российское законодательство подобные ситуации не регулирует, очень трудно давать прогноз насчет завершения подобного дела в судах. Иногда разные инстанции выносят совершенно разные решения, отмечают юристы.

В выпуске использована информация “Суперджоб.ру” и “Сити FM”.

МС: Наш второй гость - моряк-подводник, давайте познакомимся с кругом обязанностей этого профессионала.

ОЗ: Подводники – это элита вооруженных сил. Профильное образование будущий офицер может получить в высшем военно-морском учебном учреждении. Однако только образование не сделает из выпускника профессионала. Настоящим подводником можно стать только в море.

Основная обязанность офицера-подводника — поддержание готовности вверенного подразделения и материальной части к выполнению боевых задач в море.

Представителей этой профессии от других людей отличает, во-первых, ответственность. Во-вторых, терпение: подводник постоянно должен учиться и обучать своих подчиненных. Нужно десятки раз проверить одно и тоже действие, чтобы добиться нужного эффекта. Нужно десятки раз проверить приборы и отдельные элементы, чтобы найти неисправность. В третьих, рассудительность: подводник практически всегда, принимает решение в условиях недостатка информации. При этом цена ошибочных решений очень велика. Служба на подводных лодках развивает аналитическое мышление.

После окончания службы многие офицеры-подводники успешно реализуют свои знания и опыт на гражданке. Так, в настоящий момент в базе портала Superjob.ru размещено около 400 резюме бывших офицеров-подводников. В зависимости от специализации на флоте ушедшие в запас подводники, как правило, работают на руководящих и инженерных должностях в обычной жизни.

МС: Я хочу представить вам нашего гостя - капитан 1-го ранга запаса Игорь Курдин. Игорь Кириллович с отличием окончил ракетный факультет Ленинградского высшего военно-морского училища подводного плавания и командный факультет Военно-морской академии. Проходил службу на подводных лодках: был командиром группы управления, командиром боевой части, командиром ракетного подводного крейсера. Ушел в запас. Сейчас занимается общественной деятельностью - руководит клубом моряков-подводников. Женат, воспитал двух дочерей. Приветствую вас, Игорь Кириллович!

Игорь Курдин: Добрый день.

МС: Что помешало вам вести, кстати говоря, спокойную жизнь пенсионера после ухода в запас? Почему озаботились открытием клуба подводников?

ИК: Если бы не было того, что было в середине 90-х годов... просто служить стало невозможно! Я как командир атомного подводного крейсера, когда ничего не мог сделать для того, чтобы моим подчиненным офицерам, матросам, мичманам выплатили положенное денежное довольствие, я решил, что в этом балагане участие принимать не буду. Но было мне тогда всего 42 года. И можно было, конечно, уйти в бизнес, чего я первоначально и собирался делать. Но оказалось, что для бизнеса-то я, в общем-то, и не пригоден. Поэтому, в некотором роде, от безысходности был создан этот клуб, для того, чтобы не порывать связь с флотом. А у меня и отец был подводником, и дед, мне как-то не хотелось от этого дела отрываться. А во-вторых, чтобы просто помогать тем людям, которые вынуждены были уйти с флота, а уходили в 30, в 40 лет. И вот клуб — это что-то было как сообщество взаимопомощи.

МС: А вообще что за люди идут в профессию подводника, кто они?

ИК: Ну, в разное время это все-таки разные люди. Когда я поступал в училище в 70-м году, у нас был конкурс, не помню, порядка, там, 10 человек на место, и это считалось очень престижно. Для девушек, которые приходили к нам на танцы, престижно было выйти замуж за морского офицера. Я, придя лейтенантом, сразу получал уже больше 400, то есть хорошее материальное обеспечение плюс, значит, престижность профессии, давало возможность набирать, ну, наверное, действительно, достойных людей. В 90-е годы в училище не пошел уже никто. Конкурс был 0,7-0,8 на место, и шли те, которые, в общем-то, может быть, конечно, и осознанные люди, которые знали, для чего они идут, но было и достаточно много и случайных людей.

МС: Ясно. А давайте тогда к специфике работы подводника как таковой. Как, в общем и целом, если рассказывать на уровне простом, устроена работа, жизнь офицера-подводника, да, впрочем, и любого участника подводного погружения?

ИК: Знаете, самое смешное, что когда я был еще школьником, я и родился в городе Полярном, и там учился в школе, а отец у меня был подводником, командиром лодки, начальником штаба дивизии. И я к отцу ходил. На лодку приходил, и нас там угощали чаем, кофе, шоколадками, потому что это входит в паек, красной икрой, воблой. И я, скажем так, по-детски, когда шел в подводники, так и представлял: «О как хорошо»! И хороший паек, и романтика, и все-все прочее. Когда сам оказался внутри прочного корпуса, все оказалось далеко не так.

Во-первых, ну, работу подводника часто сравнивают с работой космонавтов, и, конечно, что-то в этом общее есть. Когда вас на 3 месяца сажают в прочный корпус, и 3 месяца вы не будете не только голубого неба видеть, изредка ощущая качку, когда лодка всплывает под перископ, а это бывает не очень часто. Вы не будете получать никаких ни телеграмм, ни каких-то известий, ни смсок не будет у вас, ни скайпа, ничего. Вы будете узнавать через 3 месяца, что произошло в мире, на земле, но больше всего вас будет волновать, что произошло у вас в семье. И когда лодка возвращается из трехмесячного похода, на пирсе, значит, сразу, когда я командир, ко мне <человек> подходит, говорит: «Вот у этого мичмана, офицера, там, родился сын, родилась дочь, а вот у этого матроса, к сожалению, умер отец». И умер уже, там, прошло 2 месяца. То есть вот такую информацию на лодку не передают, и вы... космонавты, они хоть имеют связь с землей, прямые видеомосты, а на лодке это нет. Это такая специфика.

МС: До сегодняшнего дня это так?

ИК: Да! Понимаете, вот запереть вас в трех- там какой-то квартире, с десятком человек, закрыть двери и окна, попробуйте с ними прожить 3 месяца. Нравятся они вам, не нравятся, вы все равно обязаны. 4 часа вахты, 8 часов перерыв, и вы опять все вместе, на одном боевом посту. Хороший паек, и ты знаешь, что 3 месяца ты будешь находиться здесь.

У каждого подводника, от матроса до командира, был такой календарь, который лежал, и когда сутки проходят, ты идешь и с таким чувством зачеркиваешь очередную клеточку, где написано не только какое сегодня число, но, главное, сколько дней прошло и сколько дней осталось.

МС: А много вообще времени остается для досуга, учитывая, что достаточно ограниченное пространство, и, в общем, наверное, не так много занятий есть?

ИК: Насчет, сразу, пространства вы сильно очень ошибаетесь. У меня как у командира крейсера была трехкомнатная, скажем так, каюта, в которой была и гостиная, и спальня, кабинет и свой туалет, и душ, а остальные живут в двух-, максимум в четырехместных каютах, которые можно сравнить с купе фирменного поезда. Поэтому бытовые условия на наших лодках всегда были очень хорошими, и я был по роду своей деятельности и на американских лодках, на английских, на французских. Вот у них бытовые условия гораздо хуже!

МС: А почему, кстати?

ИК: А потому что они считают, что подводная лодка — это оружие войны, и главное — воевать. Восьмиместная каюта, такая же, кстати, как купе в поезде, только там не 4 коечки, то есть не 2, а 4 койки. С расстоянием между ними, там, 40 сантиметров.

МС: Это в ряд, друг на друга?

ИК: Так точно! Это у них так. Поэтому бытовые условия на наших лодках хорошие, у нас там есть и сауна, на некоторых лодках даже есть бассейны. Так что с этим как раз все в порядке.

МС: А вот с изоляцией информационной никак этот вопрос не решается? Ведь, мне кажется, сейчас это самое тяжелое, учитывая, что жизнь критически динамична, каждый день что-то происходит. В социальных сетях происходящее день назад считается уже чем-то безумно отдаленным прошлым. И как-то решается вопрос с тем, чтобы как-то дать возможность подводникам погрузиться в контекст: политический, общественный, ну там не знаю, развлекательные передачи смотреть по телевизору?

ИК: Значит, телевизора на лодке нет, есть видеомагнитофоны, и те записи, которые ты взял с собой, ты их и будешь смотреть. Информация, которая приходит, как говорится, от средств массовой информации, она очень коротка и динамична. Вот там, в советское время это были вести с полей: завод перевыполнил план, сейчас, я думаю, там есть, но очень дозированная информация, и, кстати, я ничего плохого в этом не вижу. Я как командир, думаю, я бы обалдел, если бы мой экипаж имел возможность доступа к социальным сетям на боевой службе и занимался перепиской «ВКонтакте», в «Одноклассниках».

То есть подводники выходят в море, имея совершенно четкую задачу, она была и 20, и 30 лет назад, и осталась сейчас — это боевое патрулирование в готовности к нанесению ракетно-ядерного удара. Они выходят на войну, и ничего кроме войны у них в голове быть не должно!

МС: Боевое патрулирование означает, что при нарушении границы, очевидно, или какой-то подобной ситуации, вы вступаете в бой?

ИК: Никак нет, значит. Вы извините, Максим, но очень так примитивно представляете деятельность подводника. Поэтому я вам кратко, но постараюсь толково объяснить.

Подводная лодка вооружена 16 баллистическими ракетами, которые имеют дальность стрельбы такую, что достигают любой цели в любой точке земного шара из того места, где лодка находится. Поэтому она ходит под водой, желательно ходит очень скрытно, чтобы ее не увидели ни со спутников, ни с самолетов, ни с кораблей, не обнаружили бы ее вражеские подводные лодки. И если мы получаем сигнал на боевое применение, мы производим пуск с 16 ракет, на которых от 3 до 7 ядерных боеголовок, да еще и со ступенью развоза, то есть одна ракета способна поражать до 7 целей. 7 умножьте на 16, <вот> сколько целей может поразить один подводный ракетоносец.

МС: А одна цель — это что, это город?

ИК: Ну, примерно, да. Для того чтобы, допустим, уничтожить Нью-Йорк, нужно 3-4таких боеголовки.

МС: Полностью?

ИК: Да.

МС: С ума сойти. А сколько таких «машин смерти», с позволения сказать, ходит в водах мирового океана с нашей страны, и с американской, и еще может каких-то других еще дополнительно?

ИК: Вы знаете, Пентагон это тоже очень интересует, сколько у нас лодок находится на боевом патрулировании. Так же как и наше Главное разведовательное управление интересует сколько американских, и, главное, где они ходят.

МС: Если не про наших, которых вы можете выдать, то про них, как вы думаете, сколько у них лодок реально на дежурстве?

ИК: Я думаю, где-то от 5 до 10. Этого вполне достаточно.

МС: И они рассредоточены по всему мировому океану с готовностью нанести ядерный удар?

ИК: Именно так.

МС: Вы говорили о близких людях подводников. Насколько, ну, по вашим сведениям, по вашим наблюдениям, легко или нелегко приходится женам подводников? И, вообще, часто подводники — это люди женатые?

ИК: Ну, как раз большинство подводников, ну я имею ввиду офицеров, мичманов, они женаты. Многие женятся еще в училище, а потом в течение 1, первых 2 лет службы они женятся, ну, потому что, что такое бесхозный подводник? Когда лодка стоит в базе, он, значит, весь день служит, а рабочий день у нас далеко не 8 часов, и какие бы там нормативы и трудовые кодексы это не предписывали бы, тем не менее, часто это служба с утра, часто до позднего вечера. И чем занимается молодой офицер, который, значит, в 10 часов вырвался на свободу? Значит, все, это, значит, к сожалению, значит, ничего кроме, извините, откровенного пьянства не происходит. Если у него есть семья, жена, дети, то он занимается своей семьей. Много времени на это нет. Нормальный человек. Да это вообще нормально! Как сказать, выходить замуж, жениться, рожать детей, воспитывать их. Это нормально, поэтому большинство подводников женаты.

МС: Понятно. Хорошо, спасибо большое и всего доброго!

ИК: Пожалуйста, все, пока!

МС: Все, замечательно. Это была программа "Дело жизни". Редакция выпуска — Ольга Зацепина, Станислав Жураковский, Юрий Берингов, Анна Абидова, Наталья Голованова, Валерия Чернецова, Светлана Тарасова. Вел программу Максим Спиридонов. Удачи и до встречи в виртуальном эфире!